Но что стоит за этой краткой характеристикой и регалиями? Очевидно, что – огромный и многолетний труд. Научный интерес Додихудоева Х.Д. с самого начала, со студенческой скамьи, был связан с изучением истории таджикской философии, в частности философии исмаилизма. Он изучал именно философию исмаилизма, первоначальную, идеологическую основу которой заложили таджико-персидские мыслители из Хорасана и Мавераннахра, создавая синтез исламской мудрости и греческой философской мысли. В исконно арабской традиции – это было бы расценено как бидъа (нововведение). А таджик не может существовать без творчества, без новаторства. Дело в том, что тенденция загнать в тупик, маргинализировать таджикский народ в Центральной Азии, начатая в конце 19 и начала 20 века продолжалась, к сожалению, и в советское время, и была связана с его творческим складом и обновленческой миссией. Приложили к этому свою руку в начале   прошлого века представители российских крымских и поволжских татар и около-татарские политические и научные круги, давая «дельные советы» и делая донесения российскому Императорскому дворцу от случая к случаю, чтобы отстранить таджиков от управления краем (обвиняя их в «чрезмерном исламизме». Большую «медвежью услугу» оказал в этом деле Василий Радлов, известный тюрколог немецкого происхождения (Friedrich Wilhelm Radloff) и тайный советник императора.

 К счастью, были и другие российские учёные, такие, как В.В.Бартольд (автор известного очерка «Таджики»), Е.Э.Бертельс, известный исследователь таджикско-персидской литературы, Иван Иванович Зарубин (первый гражданский комиссар Памирского района, иранист, основоположник «таджиковедения», таджикской грамматики и морфологии, М.С.Андреев, один из соучредителей «Общества изучения Таджикистана и иранских народов за его пределами» М.Семёнов – уникальный знаток таджикской культуры, который впервые в современной науке дал описание исмаилитским рукописям, выявленные на Памире (например, «Ваджи дин» и т.д. (впоследствии -первый директор Института истории АН ТССР) и др.

 Глубокий интерес к истории и философии у Додихудоева Х., молодого историка вызвали русские учёные-преподаватели (частично, еврейского происхождения), которые работали в советское время в ВУЗах Таджикистана, многие из них были дворянского происхождения, но высланные в нашу республики в 30-е и 50-е годы, по разным идеологическим соображениям, в том числе по обвинениям в космополитизме. Это были известные историки и философы, например, Хайтун Д.Э., автор исследований по тотемизму и первобытным религиям, Слонимский А. Г., историк-специалист по зарубежным странам, Библер В.С., автор теории логики, онтологии и диалога культур, знаток философии К.Маркса, Гегеля, Канта, Глазман М.С., философ, которые во главе с Библером создали философский дискуссионный клуб в стенах ТГУ, в Душанбе, куда ходили известные учёные, преподаватели и студенты (в том числе студент тогдашний, потом академик М.Диноршоев). К организаторам клуба присоединились потом такие таджикские философы и психологи, как Богоутдинов А.М., Приписнов В.И., Кувватов и др. 

  Этот «домашний семинар» продолжил свою работу, и в Москве, куда,  после «хрущевской оттепели» смог уехать Библер В.С. Участниками семинара здесь стали такие философы, культурологи, историки и психологи, как А.В.Ахутин, Л.М.Баткин, М.С.Глазман и др.  Х.Додихудоев помнит, как серьёзно готовился Библер В.С. к своим семинарам в Душанбе, с каким энтузиазмом он говорил о философии. Он был удивительным человеком-философом, показывал слушателям сложность философского мышления, что не все люди в состоянии понять глубину философской мысли, и это всегда создаёт проблемы, как для философа, так и для его слушателя. В одной из своих бесед на семинаре Библер В.С. говорил, что «быть философом – это нечто идеально надменное. Философ-человек, существо, заново создающее мир… Философ творит мир «из ничего», на кончике пера, на пределе воображения». Библер В.С. говорил, что «свою близость к Ничто всегда чувствует настоящий философ. Он страшно беззащитен и своим одиночеством, и своей жаждой вступать в общение с другими людьми».  Такие слова о таинственных возможностях философского мышления и философской культуры запали в душу нашего молодого исследователя.

  По завершению университета, под руководством Давида Эфимовича Хайтуна     Х.Додихудоев написал свою дипломную работу, посвящённую истории исмаилизма, и успешно её защитил. У него были предложения со стороны руководства остаться на кафедре, но Х.Додихудоев решил уехать на Памир, как старший в семье, и чтобы преподавать свой предмет - любимую историю в школе ученикам и одновременно, глубже вникнуть в мировоззрение и историю исмаилизма, до конца не изученного направления мысли в исламе. В общем решил работать с рукописями на месте. Благо, тогда, с ним по соседству жили просвещённые люди, которые владели и библиотекой старинных книг, и старой грамотой. Он любил детей, любил учиться и учить. Наравне с этим он был всегда смелым, отважным парнем, как представитель поколении «шестидесятников», посетитель уже известного «домашнего семинара», любил спорить, и по своей натуре был правдолюбивым и свободолюбивым. Работая в школе, он следовал этим своим принципам. Преподавая историю, он демонстрировал свои превосходные познания в истории, науке, культуре, чем снискал уважение других учителей, коллег и окружавших его людей. Он был виртуозным знатоком культуры, отлично владел русским языком. Потенциальные противники и злые языки, усмотрев в нем конкурента, решили не давать ему возможности преподавать историю, т.к. в то время это открывало перспективы в политической карьере. В результате часов по истории для него не нашлось. Он стал преподавателем русского языка… Об этом стало известно профессорам, например, Хайтуну Д.Э. Он отправил ему телеграмму с приглашением вернуться в Душанбе. Х.Додихудоев решил вернуться к своим учителям истории.

  В Душанбе Додихудоев стал научным сотрудником Отдела философии Академии наук Таджикистана. Гаффар Ашуров, тогдашний руководитель Отдела истории философии и религии, рекомендовал ему заниматься изучением исмаилизма, но сделать акцент на атеистической интерпретации и критике этой философии. Время было непростое, пришлось согласиться. Шли годы. В то время благодаря «атеистическому подходу», некоторые учёные «получали должности, блага и славу, а позже и деньги через общество «Знание», потому что ценность атеистических проповедей была намного выше, чем пропаганда других научных дисциплин». Образы «мракобесов» и агентов империализма не уходили со сцен фильмов (например, журнал «Безбожник»), книг и журналов, посвящённых исламу, а для исмаилизма был подготовлен ещё более мрачный образ, т.к. он был традиционно атакован с двух флангов, как слева, со стороны коммунистической идеологии (как это было сделано Е.А.Беляевым в его «Миссионеры-агенты империализма» (М.1933) «Мусульманском сектантстве» (М.,1957), так и справа, сторонниками ортодоксальных течений в исламе, последователей Абухамида Газали и Низамулмулька.

 Хаёлбек Додихудоев выбрал курс истории философии, который в то время позволял научной работе и самому ученому «выйти» за рамки «политики» и максимально придерживаться собственного, относительно независимого мнения. Следует отметить, что это был тот же дух относительной свободы, которым пользовались после «хрущевской весны» и начала брежневского периода в шестидесятых и семидесятых годах в рамках изучения истории нашей философии. Однако следует признать, что и тогда далеко не каждый ученый умел пользоваться этой свободой. Чтобы избавиться от «идеологической» зашоренности, советский ученый должен был обладать такими человеческими качествами как чистая совесть, целомудрие и мужество. Благо, Х.Додихудоев соединил все эти качества воедино. Однако, многие ученые и далекие от науки, стали интересоваться, с какой целью ученый-философ изучал философию исмаилизма? Может быть, он хочет таким образом пропагандировать религию (так думали идеологи), а может быть, он хочет обесценить наши устои (так думали представители религии).

  Атеистических критиков не остановило даже заявление В.И.Ленина, основателя советского государства о том, что не нужно требовать от мыслителей прошлого то, что они не сделали по отношению к современному, а нужно искать то, что они сделали по отношению к своему времени. Как пишет Джонбобоев С. в статье о Додихудоеве, «в такой сложной обстановке от ученого потребовалось огромное мужество, чтобы идти против течения, в авангарде которого шли идеологически прирученные научные авторитеты и партийные цензоры, во главе с академиком П.Н.Федосеевым - главным философом страны. Политический заказ был таков, что нужно было подтвердить установки идеологии того времени, заложить основу для создания образа отсталости ислама и всех его сект.»

  Но Х.Додихудов не пошёл по заранее контурно определенному «безопасному» пути, он выбрал путь объективного исследователя, чтобы, с одной стороны не очернять и не придавать анафеме мыслителей, а с другой стороны - не хвалить культурное наследие прошлого незаслуженно, то есть знать меру, и не впасть в фундаментализм. Работа на кафедре философии АН и близкое общение с философом- С.Б.Морочником, блестящим лектором, знатоком диалектики и философии Омара Хайяма, общение с соискателями способствовали профессиональному росту молодого таджикского философа. Первая попытка создания независимой картины духовной и философской жизни исмаилизма была сделана им в «Очерках истории философии исмаилизма», изданной в 1977г. Но данная работа была лишь демаркацией проблем, обсуждаемых в этом средневековом движении мысли. Нужна была более детальная работа по философии исмаилизма, анализ онтологических и гносеологических проблем, выявление их социально-политического концепта. И сделать это нужно было на основе новых, доселе неизвестных рукописей книг мыслителей исмаилитского толка.

 Шли годы, учёный собрал достаточный материал. И подобная работа была проведена в книге «Философии крестьянского бунта». Такое название было вдохновением от чтения работы Ф.Энгельса «Крестьянская война в Германии», анализ идеи европейских реформаторов. Несмотря на то, что на дворе стояла оттепель горбачевской перестройки, опубликовать такую книгу об исмаилизме было нелегко. Идеологические и шаблонные схемы мысли до сих пор мешали объективно смотреть на вещи. Данная книга вышла только при содействии русских друзей в издательстве «Ирфан». Недоброжелатели, узнав об этом, сразу стали трубить по всем инстанциям о том, «как это возможно, что книга выходит без цензуры партии», и называли издание этой книги «самиздатом», писали в ЦК… Но время уже изменилось.

  Теперь, в этой книге, ученый-философ, знаток восточной мудрости, сумел впервые в истории таджикской философии ознакомить читателя о многими ранее неизвестными страницами, с творчеством выдающихся мыслителей таджикской культуры, которые принимали активное участие в создании философии исмаилизма (но которые были в забвении). С некоторыми из них читатели ознакомились в книге впервые. Отметим, так как исмаилитское течение в исламе веками было в гонение, но определенное количество исмаилитской литературы и сочинений философского характера были доступны узкому кругу ученых еще в XIX веке. Но в XX в изучении исмаилизма произошли изменения благодаря исследованиям таких русских востоковедов, как В.А.Иванов, А.А.Семенов, и др. (которых спонсировал царское правительство, цель его заключалась в более глубоком, духовном освоении региона). Результат был ошеломляющим, обнаруженные источники разрушили многие стереотипы, унаследованные и заимствованные мировой историей у средневековых ересиологов, доксографов и графоманов. В.Иванов собирал рукописи в Центральной Азии и в Индии (и после революции большевиков остался там, потом стал библиотекарем при офисе Его Высочество Агахана в Бомбае), а А.А.Семёнов работал на Памире и др. районах ЦА. Отправляя обнаруженные рукописи в Санкт-Петербург, он издавал их там, оттуда они перекочевали в Германию. Так впервые исмаилитские источники из Памира стали достоянием научной общественности. Но то было другое время, и круг исследователей был узкий. Масса в своем большинстве была в забвениях. Х.Додихудоев следовал за ними, вступая на путь просвещения. С публикацией работ Х.Додихудоева, эти стереотипы, хотя бы частично, ушли в прошлое. Но характеристика исмаилизма как «ересь» и «реакционной секты» ислама в трудах советских востоковедов продолжала хождение до конца прошлого столетия, в некоторых работах она кочует до сих пор. Известно, что это было связано теперь не с конфессиональными противоборством (как в средние века), а антирелигиозной пропагандой ведущей политической партии 20-го века. А некоторые просто не хотели избавиться от своих привычек, а привычка, как известно, -вторая натура…

  Таким образом, в изучении данного течения мысли во второй половине XX века, и беспощадной критикой такого превратного представления мысли, стали научные исследования В.Иванова (Индия), Андрея Эдуардовича Бертельса (1959), теперь уже сын известного Е.Э.Бертельса, Л.В. Строевой (Россия,1964; 1978). В.Иванов в своих работах был свободен от всякой идеологии, как ортодоксально-исламского, так и от атеистическо-советского, т.к. жил в Индии. Он был знаком с А.Корбеном, имеется переписка между ними. Он виртуозно владел первоисточниками, даже позволял себе раскритиковать Насира Хусрава, порою принижая значении его творчества, сравнивая его работы с арабскими единоверцами. Временами его вольность переходила границ. Например, в работе «Насир Хусрав и исмаилизм» он пишет, что якобы последний владел арабским не в совершенстве, что его стихи не всегда отвечают законам рифма и т.д. Явно, что здесь преследовались какие-то корыстные цели, или же был здесь заказ определенных кругов, т.к. тогда во дворе имама служили и занимали высокое положение выходцы из Горного Бадахшана. Тем не менее, значений работ В.Иванова и А.Корбена трудно переоценить, они сделали очень много для прояснения неизвестных страниц истории исмаилизма. Более объективную картину взаимоотношения Насира Хусрава и исмаилизма можно было обнаружить в одноименной книге Андрея Бертельса, вышедшая впоследствии в советской России. Он, в какой-то мере, исправил ошибки В.Иванова. Понятно, что это уже было другое время, кроме того, Андрей Бертельс обладал широтой взгляда и простором для мысли.  Следующий смелый шаг был сделан Л.В.Строевой. Отметим, что Л.В.Строева работала и преподавала в университете Дружбы Народов, в Москве. Ей повезло тем, то у неё на факультете были стажёры и студенты из Сирии, родным языком которых был арабским, а некоторые из них были даже из традиционной исмаилитской семьи, и они владели как источниками, так и хорошими знаниями материала. Более того, в тогдашней Сирийской республике исмаилизм считался исторической формой проявлении социализма и потому поддерживался государством. В этом один из авторов данной статьи убедился в беседе с сирийскими аспирантами в МГУ в 80-ие годы прошлого столетия.

  Додихудоев Х. в основных своих работах просто завершил этот новый, более независимый, исторический и объективный подход, создавая новую картину мира наших представлений об истории нашей собственной культуры, по сути, литература и культура, изложенная на персидском, т. е. таджикском языке. (Душанбе,1976; 1987), но отчужденная от нашего народа недоброжелателями. Дальше работа была продолжена в Институте исмаилитского исследования, в Лондоне, доктором Ф.Дафтари. Впоследствии это привело к выявлению новых источников по исмаилизму как уникального философского течения средневековой мусульманской мысли, и признанию историками философии в России и Европы, как открытие XX веке в сфере мировой культуры (А.В.Смирнов, Институт философии РФ, Москва).

  Хотелось бы завершить свои размышления тем, что блестящий исследователь истории таджикской средневековой философии и культурологии Додихудоев Хаёлбек философски осмысляет также нынешние проблемы бытия, жизни и культуру, что не из числа лёгких задач в современном мире. Труды Додихудоева насущно важны для современного общества Таджикистана, переживающего не самые лёгкие дни, и в какой-то своей части возвращающегося к менталитету средневекового аграрного общества. Выражаясь словами Библера, быть философом в наше время, в нашей стране, и (даже в России, о котором он пишет) – «очень трудно, почти невозможно. Но я предполагаю, что философское осмысление бытия, то есть, постоянная ответственность частного лица за его — бытия – начало, такое осмысление насущно в России в канун XXI века, как нигде в мире” . Это актуально и для нашего Таджикистана.

Джонбобоев Сунатулло,

кандидат философских наук

Бандалиева Шодигул,

кандидат философских наук